Где обещанная победа над раком?
Лучше принять от мудреца яд,
чем от подлеца лекарство.
Омар Хайям.
Постоянно приходят сообщения о новых противораковых препаратах. Люди, ничего не знающие о раковых заболеваниях или уже соприкоснувшиеся с ними думают, что раком они никогда не заболеют или что новые препараты им обязательно помогут. Они не знают, что из миллиона предложенных средств, хорошо если один войдёт в клиническую практику – настолько коварны раковые клетки.
Нормальные клетки нашего организма растут, делятся и умирают, новые клетки замещают старые и этот процесс запрограммирован на всю оставшуюся жизнь.
У онкологических больных этот процесс нарушен. И хотя различные виды рака растут с различной скоростью и по-разному отвечают на проводимое лечение, они все имеют одно общее пугающее и сверхъестественное свойство: захватывать весь организм. По сути природу рака можно назвать запрограммированным бессмертием.
Пережив свой рак и насмотревшись в коридорах и палатах «ракового корпуса» на страдания людей, вот уже в течение двадцати лет я стараюсь помочь людям, попавшим в страшную беду.
Все эти годы внимательно слежу за врачебным сообществом онкологов, их успехами и неудачами на этом поприще и прихожу к выводу, что лечение рака с помощью лекарственных средств может быть и совместимо со здравым смыслом, но до обещанного прогресса в этой области, несмотря на многомиллиардные финансовые вливания, ещё очень далеко.
Рак можно сравнить с изощрённым хамелеоном, способным вырабатывать устойчивость к самым токсичным цитостатикам. Особенностью раковых клеток является их постоянный генетический дрейф и сверхъестественная способность к «ускользанию» от лекарственных средств, направленных на подавление их деления.
Повышая продолжительность жизни, мы повышаем и вероятность возникновения рака. Люди в возрасте 60-65 лет и старше – это наиболее подверженная онкологическим заболеваниям группа риска. Неизбежной особенностью старения является снижение эффективности наших защитных систем к предотвращению генетических мутаций.
Генетическая предрасположенность, влияние окружающей среды и нездоровый образ жизни повышают вероятность мутации клеток и делают нас более восприимчивыми к возникновению злокачественных опухолей. То, что мы излечить не в силах – возраст и наследственность, не говорит о том, что все мы умрем от рака рано или поздно. Лучше поздно, но тогда рак «ловить» необходимо на ранних стадиях. Известно, что от зарождения раковой клетки до появления раковой опухоли проходит 2 – 5 – 7, а иногда и 20 лет. Некоторые злокачественные изменения в клетках никогда не развиваются в рак, а другие изменения настолько злокачественны, что даже раннее их обнаружение, не повлияет на прогноз лечения. Для большинства таких пациентов лечение становится тяжелым и изнуряющим периодом жизни.
Когда же дело доходит до химиотерапии или облучения в онкодиспансерах, ни один пациент не останется невредимым, а положительный эффект от лечения этими классическими методами не всегда продолжителен. Если раковые клетки вырабатывают устойчивость к химиотерапии, то через определенный период времени регрессия заболевания, сменяется его рецидивом и клетки вновь начинают делиться как ни в чём не бывало. Вопрос для пациента всегда можно рассматривать в следующей плоскости: всегда ли выигрыш в продолжительности жизни перевешивает жесточайшие муки, испытываемые во время лечения. Паллиативное лечение в хосписах ещё не поставило на ноги ни одного онкологического больного: хосписы приходят на помощь больным, когда они находятся в инкурабельном состоянии.
Родоначальником современной химиотерапии является патологоанатом из Бостона Сидней Фарбер, который в 1947 году впервые использовал в клинической практике аминоптерин и получил временную ремиссию у детей с острой лейкоцитарной лейкемией.
С тех пор прошло 66 лет. Что изменилось за эти годы? Что касается современной онкологии в России, то в СМИ, к сожалению, имеется больше негативной, чем позитивной информации. Так, например, совсем недавно медицинское сообщество, да и вся матушка – Россия узнала, что кто-то из ответственных онкологов «увел» из бюджета 200 млн. рублей, предназначенных на нужды онкологии. Михаил Делягин, директор института проблем глобализации в статье «Доктор Хаос» («Московский комсомолец» от 5 марта 2014 года) возмущен тем, что «российское здравоохранение» превращено в смердящую яму, разлагающуюся на глазах общества «черную дыру», расточающую огромные ресурсы и прямо грозящую жизни каждого из нас. Все силы государства брошены на то, чтобы медик и в своих глазах и в глазах общества – из спасителя превратился в бизнесмена, в машину по извлечению прибыли из мук и трагедий людей. А ведь медицина (как и вся социальная сфера) не рыночна по своей природе, так как потребитель не может оценить качество её услуг".
«Ситуация усугублена крахом образования, - пишет далее М. Делягин, - и повсеместным насаждением клановости: многие раздутые от собственной значимости врачи не имеют не только глубоких, даже просто достаточных для работы знаний. Недаром даже Куба, которой наша страна создала лучшую в западном полушарии массовую медицину, с 1995 года не признает наши медицинские дипломы».
«Неблагодарная Куба, - подумал я, - сколько хорошего во времена СССР мы сделали для кубинцев во главе с Фиделем Кастро. Но, видимо, здоровье для них дороже приятных воспоминаний о большом и добром друге».
В интервью газете «Московский комсомолец» от 12 февраля 2014 года, Михаил Иванович Давыдов, академик РАН и РАМН, директор Российского онкологического центра им. Н.Н. Блохина, с сожалением констатирует, что «итоги проведённой в 2013 году масштабной диспансеризации говорят: в России онкозаболевания вот-вот могут выйти на первое место по частоте. Для некоторых регионов России заболеваемость раком носит эндемический характер».
«Кадровая политика в нашей стране, - говорит М.И. Давыдов, - пока ещё хромает на обе ноги. Онкология в отличие от других областей знаний дисциплина многопрофильная. Уровень подготовки специалистов здесь должен быть совершенно другим: это не неврология, не кардиология, не пульмонология, а многопрофильная гигантская дисциплина, где объём знаний аккумулируется от нейроонкологии до ортопедии у взрослых и детей.
В нашу клинику, - продолжает М.И. Давыдов больные в 50-60% случаев попадают с уже запущенными формами опухолей. Даже в Москве, в научном и культурном центре. А что тогда говорить о глубинке?
Не говоря уже о лекарствах, которые дороги потому, что львиная часть поступающих к нам препаратов импортного производства. Вообще все оригинальные препараты – импортные. Скажем стоимость квоты по высокотехнологичной медицинской помощи (ВМП) для одного пациента – 109 тыс. руб. Но в РОНЦ им. Блохина реально на такого больного тратится до 1,5 – 2 млн. руб. Иначе придётся выписывать из больницы человека не долечив».
«Ну хорошо, - подумает читатель, - а где же те ребята из Сколково, которым поручено разрабатывать препараты для онкологии? Не могут? Пусть делают дженерики».
Особый разговор об обезболивающих препаратах. В интервью "Российской газете" (№50 от 7 марта 2012 г.) главный онколог Москвы Анатолий Махсон сетует:
"Есть нормативы обеспечения обезболивающими препаратами на 100 тыс. населения. В Германии это 19 тысяч ампул. Во Франции – 9 тысяч, в Греции – 4 тысячи. В России – вдумайтесь! – 107 ампул. Там счёт идёт на тысячи, а у нас на штуки. Бороться надо с наркоманами, с наркоманией, а не с медицинскими наркотиками".
Думаю, если бы было нормальное обеспечение обезболивающими, человек мог бы находиться дома, достойно донести свой крест до конца жизни.
Теперь уже мало кто помнит, что Всероссийский онкологический центр (ВОНЦ) был построен на средства, заработанные на одном из Всесоюзных коммунистических субботников. Тогда мы многое могли. Могли запускать искусственные спутники Земли, в 1961 году первыми в мире облететь земной шар, посадить луноход в заданную точку. Практически все взрослое население огромной страны работало, внося свой вклад в строительство этого огромного комплекса, возлагая определенные надежды на успехи ученых-онкологов: борьба с тяжелым заболеванием – раком, стала делом всего народа, всей страны. В областных центрах строились онкологические диспансеры, работали научно-исследовательские институты, создавались новые лекарства, новые диагностические средства, позже появились первые хосписы на западный манер.
Мы привыкли вверять свое здоровье государству – тому большому Советскому Союзу, которое бережно водило нас за руку, брало на себя заботу и о состоянии здоровья, и об уровне образования, к слову сказать не самого худшего, и о детях (Артек ныне готовятся восстановить), и о стариках, и о жилье, и о многом другом, о чём мы и не подозревали. От забот о собственном здоровье на протяжении нескольких поколений мы были освобождены и лишь лениво отвечали на эту заботу государства полным пренебрежением к своему здоровью. Вспомните, с какой неохотой вы шли на ежегодный обязательный медицинский осмотр. А какого труда стоило уговорить нас пройти рентгенографию лёгких или УЗИ почек и простаты? Да что там к здоровью, мы и к самому государству, как теперь выяснилось, относились не лучшим образом, хотя и гордились им. Но видно мало любили – оно и обиделось.
Времена настали другие. Всем нам необходимо пересмотреть своё отношение если не к государству, то обязательно к жизни и своему здоровью и, в частности, к онкологии.
Ситуация с онкопомощью в стране усугубляется серьёзным кадровым дефицитом в этой сфере. Особенно напряжённая ситуация складывается в морфологической службе, где штаты недоукомплектованы на две трети. А что такое нехватка морфологов? Это означает, что значительная часть онкологических больных не имеет правильного диагноза, соответственно, под вопросом эффективность их лечения. Перегруженность онкодиспансеров тоже не способствует эффективности лечения. Приходит, например, женщина с раком молочной железы I-й стадии в декабре, а ей говорят, что очередь на операцию подойдет только в марте. Больная, не особенно беспокоясь, приходит в марте. При обследовании выявляют метастазы в других органах, а это уже IV-я стадия заболевания. В лечении отказывают из-за распространённости процесса и направляют на симптоматическое лечение к терапевту по месту жительства. А терапевт не умеет лечить рак, он только может его помочь обнаружить.
А как дело с онкологией обстоит у наших западных «партнеров»?
Что касается США, то в доступных источниках информации по онкологии более, чем достаточно. Так, например, мы знали, что в 1948 году было создано «Американское общество противодействия раку» (ACS). С этого же времени резко возросли ассигнования на финансирование Национального института злокачественных образований (NCI). К 1961 году бюджет NCI составил уже 110 млн. долларов.
В 1971 году Конгресс США провёл слушания в подкомитете, где обсуждался Национальный Закон о раке. Слушания проходили в Институте рака Розуэл Парк, Буффало, штат Нью-Йорк. Этот институт был основан в 1898 году и был самым первым онкологическим центром США. На слушаниях было продемонстрировано какую дань платят американцы этой болезни: тогда за один год (1970) от рака погибло больше людей, чем за все шесть лет войны во Вьетнаме.
«Комитет граждан против рака» обратился тогда к президенту США: «Мистер Никсон, помогите вылечить рак! Мы в шаге от создания лекарства против рака. Нам просто не хватает политической воли, денег и системного плана. Всё это было отдано для доставки человека на Луну» (заметим, что с момента высадки людей на Луну прошло пять месяцев).
В своём послании нации в 1971 году президент США Ричард Никсон обещал, что он "развернет широкую компанию, чтобы найти средство от рака».
«Пришло время, - сказал президент, сконцентрировать наши усилия для победы над этим мрачным заболеванием, так же, как мы смогли это сделать, расщепив атом и высадив человека на Луну. Давайте объявим всеобщую мобилизацию для этой цели».
Конгресс утвердил Национальный Закон о раке в 1971 году. Подписав его, президент Никсон заявил: «Я надеюсь, что через несколько лет мы будем считать этот закон самым главным достижением периода моей администрации». Ричард Никсон настолько был убеждён, что сообщество людей причастных к проблеме рака справится с этой задачей, что сравнил их будущую победу с расщеплением атома и высадкой американцев на Луну.
Да и в сердцах всех американцев ничего не знающих о раке или уже соприкоснувшись с ним веяло оптимизмом недалекой, но такой желанной победы, оптимизм витал в сердцах онкологов, учёных и врачей, оптимизмом скорейшего выздоровления были охвачены онкологические больные. Такой подъём сродни национальной идее.
В мае 1980 года, на 33-й ассамблее Всемирной организации здравоохранения, была провозглашена победа над оспой. Весь XX-й век принёс человечеству множество открытий в медицине. Мы получили антибиотики для лечения инфекций и вакцины против вирусов, научились менять клапана, шунтировать и пересаживать сердце и многие другие органы, добились громадных успехов в диагностике болезней человека, в том числе и онкологических заболеваний.
Мы смогли идентифицировать все гены человека – где-то около 20000 – за 13 лет международного проекта «Геном человека».
Естественно было предположить, что победа над очередной «чумой» XX века – раком, не будет столь многотрудна.
Эта уверенность опиралась на явную взаимосвязь образа жизни и появление злокачественных образований. В самом начале мы знали, что курение является причиной возникновения рака лёгкого, а это 30% от всех онкологических заболеваний. Ещё 30% рака давали погрешности питания. Не сложно было предположить, что для других типов опухолей, вскоре будут найдены явные причины их возникновения. Победа над раком показалась такой близкой….
С тех пор прошло 43 года. И каков результат?
Спустя 43 года после объявления США да и всем человечеством войны онкологическим заболеваниям мы знаем о раке гораздо больше (270 видов рака, 5000 морфологических проявлений), но до сих пор не имеем эффективных лекарственных средств для его излечения. Потрачены сотни миллиардов долларов, но проблема существует. Каждый второй мужчина и каждая третья женщина в течении жизни перенесут тот или иной вид онкологического заболевания. Из-за того, что современное общество «состарилось», риск развития рака у пожилых людей гораздо выше, чем у молодых. Известно, однако, что рак молодеет, а плохая наследственность приводит в группу риска всё больше граждан.
В 2005 году, работая над книгой «Рак. Философия болезни», мы провели собственные расчёты по заболеваемости и смертности от рака, которые мир будет иметь в третьем тысячелетии. Динамика роста онкологических заболеваний и смертности от них была угрожающей. Наши расчёты полностью соответствовали прогнозам Всемирной организации здравоохранения. Расчёты показывали, что и заболеваемость и смертность за период с 1999 по 2020 годы возрастёт в 2 раза: соответственно с 10 до 20 млн. человек и с 6 до 12 млн. регистрируемых смертей. За «меру человеческой жизни» - 70 лет, на планете Земля заболеют раком 2,4 млрд. человек, а умрёт от рака 1,2 млрд. человек. Грустная статистика. Ныне онкологическая смертность, как и 20 лет назад составляет 25 процентов от общей смертности развитых стран. Более того, с 1975 года по 2012 год количество злокачественных опухолей молочной железы выросло на треть, а рака предстательной железы – наполовину. Также наблюдается значительное увеличение количества меланом, лимфом, онкологических заболеваний почек, печени, щитовидной железы, а различные опухоли мозга у детей по сравнению с 70-ми годами просто пугающие. В некоторых регионах России смертность от онкологических заболеваний уже занимает лидирующие места, опередив процент смертности от сердечно-сосудистых заболеваний. (51%).
Где обещанная победа над раком? Её нет, а значит что-то пошло не так. Вместо предполагаемого качественного скачка в онкологии мы получили лекарства лишь незначительно продлевающие регрессию заболевания.
Что, если мы сами создали ситуацию, в которой нельзя одержать победу? Но как это могло произойти?
В поисках рецептов и методов лечения рака различной локализации, начиная в 1994 году свои исследования в области народной медицины, честно говоря я не думал о судьбах человечества (да простят меня читатели), а прежде всего о своих детях и внуках, родных и близких мне людях, товарищах и просто хороших знакомых.
Пережив свой рак, я понял как мне крупно повезло: всего месяца не хватило, чтобы болезнь стала неизлечимой, метастазировав в другие жизненно важные органы. И тогда рак бы победил меня потому – что я смертный, а он, рак, бессмертен. Я отказался от неоадьювантной полихимиотерапии зная о том, что многие раковые опухоли полностью резистентны к химиотерапии, а те опухоли, которые поддаются химиотерапии, дают рецидивы иногда через месяцы, иногда годы.
Свою адъювантную (послеоперационную) химиотерапию я проводил вытяжками ядовитых трав. Я провожу её и сейчас, спустя двадцать лет после операции, ибо знаю, что рак возвращается и убивает.
Работая долгие годы над своими книгами, знакомясь с историями болезней пришедших ко мне за помощью людей, я понял, что и американцы и всё мировое сообщество людей, причастных к онкологии шло, как бы это помягче выразиться, не совсем правильным путём. Нет, всё казалось вполне обоснованным с точки зрения здравого смысла: учёные искали и находили цитостатики и другие средства и методы убивающие раковые клетки. Но приоритеты в этом поиске были расставлены не правильно. Стало очевидным, что международное сообщество неправильно направило свои научные усилия и выделенные средства, не исследовав единственно верный путь к победе над раком – онкопрофилактику. Именно этот путь было необходимым сделать главным при исследовании раковых заболеваний. Но на профилактику рака выделялась сумма едва дотягивающая до 1-2%, а основной поток финансирования шёл на изучение механизмов и причин рака.
И это можно понять. Проведение исследований по профилактике рака – это дорогостоящий, требующий много времени и средств фармацевтический эксперимент. Онкологические заболевания развиваются медленно, в течение многих лет, поэтому и оценка эффективности профилактических мероприятий может занять долгие годы и даже десятилетия. Исследования в области профилактики рака, без сомнения будут сопровождать и неудачи, и разочарования, иногда они могут заходить в тупик. Но было бы непростительной ошибкой вовсе не заниматься профилактикой рака. Когда-нибудь, в обозримом будущем это может ударить по каждому из нас. Или уже ударило?
Куда проще направить исследования на терапию рака, чем на профилактику. По крайней мере противодействие раку лучше заметно в лечении, чем в профилактике. Заметно-то, заметно, но на сегодняшний день из 270 видов рака с помощью химиотерапии возможно излечение лишь 5 видов. И это официальная статистика, которую можно перечислить по пальцам одной руки – это хорионэпителиома матки, опухоль Беркитта, острый лимфобластный лейкоз у детей, злокачественные опухоли яичка, лимфогранулематоз. Остальные виды рака малочувствительны к химиотерапии и дают разные по частоте регрессии и ремиссии, по некоторым видам рака излечение наступает менее чем у 10% больных. Результативность химиотерапии в целом не превышает 7%. При крайне низком уровне качества жизни, отягощенном физическими и психическими страданиями, стоимость лечения быстро становится недоступной.
В 1971 году президент США Ричард Никсон подписал Национальный Закон о раке. Америка объявила этому заболеванию войну, которая длится 43 года. Потрачены миллиарды долларов на проведение исследований на разработку новых лекарственных средств и новых медицинских технологий, но победы, тем не менее, не видно.
Прошло 66 лет после того, когда впервые в 1947 году Сидней Фарбер использовал в клинической практике аминоптерин и получил временную ремиссию у детей с острой лейкоцитарной лейкемией.
Что изменилось за 66 лет? Мы ползём медленнее черепахи. За прошедшие 66 лет направив на онкопрофилактику достаточное количество людских и финансовых ресурсов, онкологи пожалуй имели бы маркеры для каждого вида рака на ранней стадии. Терапевтический рак в этом случае возвращал бы к жизни до 90% онкологических больных.
Но онкопрофилактика возможна и сейчас, народными средствами, такими как вех ядовитый, болиголов, аконит, безвременник, барвинок, подофил, чага, чистотел и др. растениями.
Настойки и вытяжки, а также химиопрепараты из этих растений не только лечат рак, но и являются совершенно безвредными профилактическими средствами против рака.
При лекарственном лечении злокачественных опухолей по схемам полихимиотерапии, приходится мириться с неизбежной токсичностью препаратов: повреждается не только быстро пролиферирующая опухолевая ткань, но и нормальная ткань. В первую очередь это слизистые оболочки пищеварительного тракта, волосяные фолликулы, иммунокомпетентные органы – печень, поджелудочная железа, селезёнка, вилочковая железа и т.д. Массивная химио – и лучевая терапия вызывает значительное угнетение костно-мозгового кроветворения, приводя к сдвигам лейкоцитарной формулы.
Препараты из ядовитых растений в установленных дозах не вызывают каких-либо изменений самочувствия, а лабораторные данные изменены незначительно и не требуют коррекции.
Помните, что над каждым третьим человеком Земли висит «дамоклов меч» рака. Оборвать удерживающую нить не трудно.
Со времён Гиппократа медицина борется с раком лишь обнаружив его, а надо вести целенаправленную онкопрофилактику. До тех пор, пока люди не получат вакцину для прививки от рака.
Калинин Г.П.,
директор Кемеровского
консультационного центра
«Алькахест»